Архив категории «Страницы прошлого»

Экскурсия для Православной гимназии г. Ельца к дому предков Глазкова В.Г. в Черной слободе. Часть 2

Владимир Георгиевич Глазков (Липецк — Елец)

Экскурсия для Православной гимназии г. Ельца на тему семейных отношений прошлого к заброшенному дому предков Глазкова В.Г. в Черной слободе

Часть 2. Семья Глазковых или то, что сам видел и слышал…

Дом Глазковых

Родился я в 1950 г. и детство я провёл у деда с бабушкой в Чёрной слободе. Родители работали в институте, были очень заняты и приходили туда только вечером в субботу с ночёвкой (тогда был один выходной).

В слободе был простор, воля, бедность и труд от темна и до темна.

Рядом Ельчик с красивейшими местами и чистейшей родниковой водой, Ходов лес с орехами, поля с ягодами, грибами, пруды («Сажалки»), аэродром, пасека и множество других интереснейших вещей.

В слободе была воля. 1955 г.

Жили в доме дедушка с бабушкой и два их взрослых сына Костя и Володя с семьями. Дом был поделён на 3 части и на каждую семью приходилась комната в 16 м.кв. и кухонька. Был ещё большой двор с сараями для скота и сад с грушами и яблонями.

В саду. Так одевались лишь в праздник. У меня новая фуражка, а у сестры Тани – платье.

В южной части жили дедушка, бабушка и я, в средней части дома жила семья среднего сына дяди Володи: неработающая жена Мария, дочери Вера, Нина и сын Коля (на 5 лет старше меня). Дяде Володе в 16 лет лошадь выбила глаз, работал он грузчиком на картонной фабрике и жили они впятером очень трудно на одну его зарплату грузчика. Дядя Володя был лучшим в слободе забойщиком скота и его очень часто просили забить корову или свинью, расчет всегда был натурой – куском мяса и это был дополнительный заработок.В северной части жила семья старшего сына дяди Кости: жена Мария работала стоматологом, дочери Надя и Таня и суровая (для меня) родственница Марии, Ефросинья Ивановна. Дядя Костя работал бухгалтером в здравотделе. Мои родители работали в институте, мама была одной из 3-х первых преподавателей физмата, а отец начал лаборантом, а закончил проректором по АХЧ. По нынешним временам пятеро человек в одной комнате 16 кв. м. – ужасная теснота, но в те времена это было нормально. А ранней весной, в морозы, прибавлялись ещё новорождённые козлята и телята. Им отгораживали уголок на тесных кухнях, но козлята любыми путями вырывались, скакали везде и проказничали. Корова обязательно была в каждой слободской семье. Большинство держало ещё неприхотливых и шкодливых коз, откармливало поросёнка на зиму, у всех были куры, а у живущих ближе к Ельчику, ещё утки и гуси.

Пасха 1960 г. 3 сына и 2 внука – мужская часть семьи Глазковых.

Бабушка уже не силах была управляться с коровой и держала двух коз и кур.Общественное стадо улицы начинало собираться с раннего утра. Пастух снизу, от Ельчика, за два квартала от нашего дома, щёлканьем кнута и окриками, собирал и приводил в послушание своё беспокойное хозяйство и к нам стадо приходило уже запрудившим всю ширину улицы. А до этого всю эту живность надо было ещё накормить и напоить, так что вставать и заниматься хозяйством людям приходилось затемно.

Управившись со скотиною, все спешили на работу, а работали в разных частях города, автобусов было очень мало, ходили они редко и поэтому все ходили пешком. Зарплаты тогда были небольшие и их хватало только на самое необходимое. Взрослые имели одну приличную одёжку на все случаи жизни, а мы же росли и на нас всё горело, поэтому первые настоящие брюки мне сшили только к выпускному вечеру в 8-м классе. Так жили все.

После основной работы надо было ещё встретить свою животину, капризную приманить кусочком хлеба с солью, а отбившуюся искать по всей улице, а то и в поле. После этого коров и коз надо было напоить, выдоить, процедить молоко, спустить его в подвал и сделать ещё тысячу дел по хозяйству.

А ещё необходимо было заготовить сено на зиму, для этого наносить в мешках или навозить на тележке очень много травы, растрясти её по двору, несколько раз переворачивать до высыхания и превращения в сено, посадить и выходить для себя и живности большие участки картошки за городом, выкопать её, привезти, рассортировать и спустить в подвал, запастись углём, дровами и комбикормом на зиму, засолить капусту и т.д. и т.п.

Все сёстры и брат были старше меня. Надя уже работала бухгалтером и вскоре вышла замуж, Таня после 8-го класса устроилась учеником повара, Вера поступила на физмат, Нина училась в ПТУ на модельера, а Коля в школе.

Родителям помогали все и у всех были свои обязанности. Сёстры доили коров, готовили обед, ходили стираться на Ельчик (колонка была далеко и даже без стирки носили много воды для себя и живности), шили или перешивали платья и выполняли всю женскую работу. Коля был во всём помощником отцу и уже ходил с ним резать скот. А ведь ещё все учились и делали домашние задания. Стыдно было чего-то не уметь и, если старшие наказали что-то сделать, а ты никогда этого ещё не делал, значит им виднее, на тебя надеются и всё выполнялось беспрекословно. Я, как самый маленький, залезал в самые укромные уголки, выискивая яйца несущихся в неположенных местах кур, следил за кошками и воронами, пытающимися стащить цыплёнка, гонял стремящихся навредить коз, бегал в магазин и во всём пытался помогать старшим. Постепенно и ненавязчиво детское желание помочь превращалось в обязанности. «Старайся делать любое дело хорошо, а плохо само получится» — поучал меня отец. «Глаза боятся, а руки делают» — подбадривали мы себя по примеру взрослых, принимаясь за прополку заросшего осотом необъятного картофельного поля.

Привычка к труду с раннего детства на природе и свежем воздухе, своя простая и здоровая пища и весь тот образ жизни дали нам всем замечательную физическую закалку на всю жизнь и научили не бояться трудностей.

Пойдя в школу, я несколько раз в неделю обязательно бывал в слободе, а в выходные ночевал там с родителями.

Трудно после воли жить по правилам.

В городе жизнь была совсем другой. Это у нас в доме, кроме общего двора, у каждой семьи был свой садик и сарай. У всех остальных ребят были только общие дворы и отсутствие забот. У меня были рыбки, птички, куры и кролики. Всё это было на мне и требовало постоянных забот. В третьем классе я за год на кроликах накопил на телевизор, а они тогда были тогда большой редкостью, примерно в одной семье из десяти. Но всё равно оставалось время (родители получали мало и подрабатывали вечерами на курсах по подготовке в ВУЗы) и мы с соседскими ребятишками маялись бездельем. Рогатки, пугачи, поджигные пистолеты и всякие проказы были нашим увлечением. Повзрослев, ради острых ощущений, ребята ходили по перилам Каракумовского моста, прыгали с него. А Сосна тогда была намного мельче, именно «Быстрой» и это было смертельно опасно. Дальше – больше. Сейчас нет у меня в живых ни одного одноклассника.

Унесла водка, а первопричина – праздность и отсутствие цели в жизни. Слишком гигантская идеологическая машина прикладывала всю свою мощь, чтобы с детского сада сбить с цели, искусно подменить истинные ценности на удобные государству подделки. Дороже отца и матери должен быть дедушка Ленин и, если бы представилась возможность оживить его, то каждый малыш должен быть готов с радостью отдать за это свою жизнь. Для школьников идеалом на все времена стал стукач Павлик Морозов, выдавший спрятанный семьёй хлеб и обрёкший её на голодную смерть. Его честность, принципиальность и преданность делу Ленина должна была стать эталоном для каждого. Ему ставили памятники, за право называться его именем боролись дружины!

А в Чёрной слободе я об этом и о городских проказах и не вспоминал! Некогда! Совершенно другая, трудная, но разумная и вся наполненная смыслом жизнь была там.

«Господи, Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь мне» — истинный рецепт жизни от Ефрема Сирина. Не было в той жизни времени на праздность и сам образ жизни её отрицал. Но всё же с высоты прожитых лет вижу, что не прошли даром титанические усилия безбожного государства и наше поколения, выросшие во всеобщей лжи, намного духовно слабее предков.

Эту горку сделал уже тяжелобольной после газовой атаки немцев брат деда, дядя Миша, Георгиевский кавалер.

Пример уважения к родителям и всем старшим нашими отцами был впитан с материнским молоком и передавался нам. Дедушка и бабушка никогда ни одним словом не вмешивались в семейную жизнь сыновей, а вот они просили совета, как поступить в том, или ином случае.

В сумерках народ слободы выходил на улицу и собирался на лавочках. Делились новостями, а знали практически всё о нескольких поколениях каждого из жителей и не только Чёрной слободы, но и Аргамачи, города, жизнь всех была на виду. О проступках молодёжи говорили с сожалением, что вот у таких-то родителей такая неприятность с сыном или дочерью.

Рассказывали различные поучительные истории, которые я, взрослея, находил у классиков, а много позже узнавал в Библии. Церковные праздники отмечались обязательно в каждой семье, но скромно, только на Рождество толпы славословящих ребятишек и взрослых открыто заходили в каждый дом и вечером, перед Пасхой, нескончаемая цепочка огоньков появлялась выше Валуйского моста, медленно спускалась и опять поднималась, растекаясь по переулкам. Медленно потому, что на службу шли самые старые, а молодёжь, не говоря уже о комсомольцах и членах партии, за участие в службе ожидали крупные неприятности. Друг отца и семьи, Юра Коростелин, был фотографом и фотографий нас этом доме было несколько сотен. НО НИ НА ОДНОЙ НЕ БЫЛО ИКОН! Даже за моё тайное крещение бабушкой, родителям грозило увольнение из института и открывался широкий путь в дворники или грузчики. С нами, ради нашего же блага, о религии вообще не говорили, бабушка просто молилась сама, но сам образ жизни деда, бабушки и семьи был лучшим свидетельством христианской жизни. Поэтому когда священник осеняет народ крёстным знамением и произносит: «Мир всем», мне вспоминается Чёрная слобода и все те люди, среди которых, несмотря на бедность и тяжкий труд, был духовный покой.

В каждый приезд из Москвы любимой бабушкиной сестры Клавдии (она в центре) обязательно был вечер воспоминаний со старым семейным альбомом. В такой комнате мы с дедом и бабушкой жили втроём, семьи моих дядей – по 5 взрослых человек.

Возможно, вот так и хранили люди в единственно доступной им в то время форме семена православия, посеянные пастырями, бережно хранимые предками и строжайше запрещённые государством.

Уважение или неуважение соседей, квартала, слободы, определяло жизнь человека (даже единожды обманувшего или не сдержавшего слова просто сторонились) и люди очень дорожили репутацией. Тем более приятно мне было услышать несколько лет назад от старейшего коренного чернослободца и соседа Виктора Лабузова (по уличному «Картузника») мнение улицы: «Глазковых все всегда уважали».

Сейчас, по прошествии полувека, я вижу, что та жизнь не прошла даром ни для одного из семи внуков и внучек. Начну с самых молодых и перейду к старшим.

1. Сестра моя Наташа моложе меня на 12 лет и той жизни не застала, знает её по рассказам родителей и их образу жизни. Она закончила физмат, но в силу разных причин выживать в трудные годы ей приходилось за счёт хозяйства. Выращивая цветы на 2-х сотках огорода в городе и разводя рыбок, сумела выжить в трудные годы неплатежей и с мужем поставить на ноги дочерей. Трудяга. Больше 4-х часов в сутки спит только зимой.

2. Мне пришлось 36 лет проработать в Якутии. Платили немного, я постоянно подрабатывал на других работах и строил дачу, т.к. на выделение жилья надежды не было. Спрашиваю внука, который в 4 и 6 лет проводил там лето, хорошая ли была дача? «Супер, дед». Что такое «супер», я точно не знаю, но догадываюсь, что одобрение.

А вот выделать без инструментов и химии впервые в жизни медвежью шкуру, да так, что, показав её потом в Ельце лучшему специалисту, услышать от него, что выделка идеальная – этим мне, потомку кожевников можно гордиться.

3. Брат Коля поступил на физмат и уже на 2-м курсе вёл мотокружок для студентов. Я с пелёнок знал всё, чем жил институт и ни до этого, ни после не слышал, чтобы студенту отдали часть ставки для оплаты кружка. Просто зарплаты в институте были существенно меньше, чем на заводах и все лаборанты и преподаватели были и сами не прочь подработать. Но ведь отдали! Значит был настоящим знатоком. Жаль до слёз, что он утонул на Троицу в 1964 г.

4. Его сестра Нина стала модельером и осталась в Молдавии, где её очень ценят.

5. Его сестра Вера закончила физмат и по распределению попала в Хабаровск. В 1980 г. мы встретились в отпуске в Ельце и она рассказала, что во время похода со своим классом в Уссурийской тайге они нашли плантацию жень-шеня из 37 корней. Очевидно, это легендарная плантация Дерсу Узала, про которую писал Арсеньев. По корню досталось всем. Вряд ли чугунок с золотыми червонцами перевесит по стоимости эти корешки. Но меня заинтересовало другое. Такую плантацию самые опытные таёжники собирают всю жизнь и прячут в самых глухих и труднодоступных местах тайги. Тайга там отнюдь не безопасная, я служил рядом, под Уссурийском, на границе. Почти субтропический климат, буйная растительность и обилие ползающей и рычащей живности. Не каждые родители и в Ельце отпустят детей с учительницей на несколько дней даже в наши безопасные леса. А с ней отпустили! Весь класс! В самую глушь! Вот такой она была замечательный и надёжный человек.

6. Костина дочь Таня начала работать на 351 заводе (так с войны называли элементный завод) и поступила учиться в вечерний техникум при нём. Вышла замуж за офицера, его направили в Германию. Она стала связисткой. Потом муж стал военкомом в Москве, а она много лет проработала в кремлёвской связи. Кремль свято берег свои тайны и в эту связь брали самых проверенных и надёжных. Значит, нашли в ней такие качества, что прошла она жесточайший отбор!

7. Старшая дочь Кости, Надя, рано вышла замуж за уважаемого мастера и замечательного человека, Веню Можина, и воспитали они троих детей. Проработала она всю жизнь бухгалтером. И только в этом году я случайно узнал, что за работу она награждена медалью. Она всё всегда делала добросовестно. Но это как же надо работать, чтобы рядового бухгалтера обычной швейной фабрики отметили правительственной наградой!

Примечание. Многие классики пишут о притонах и неприглядной стороне жизни Чёрной слободы. Вряд ли они что-то выдумали. А я специально приложил старинные фотографии сестёр прабабушки и другие. Благородные и одухотворённые лица! Люди жили в слободе рядом, но духовно в совершенно разных мирах.

09.12.2013 · Администратор · 2 комментария · Просмотрено 3 567 раз · Добавить комментарий
Рубрики: История России, Краеведение, Страницы прошлого

Экскурсия для Православной гимназии г. Ельца к дому предков Глазкова В.Г. в Черной слободе

Владимир Георгиевич Глазков (Липецк — Елец)

Часть 1

Дом Глазковых

ЕВПРАКСИЯ, сестра прабабушки, 1908 г.

1887 г. НИКОЛАЙ ДАНИЛОВИЧ ГЛАЗКОВ с женой АЛЕКСАНДРОЙ МИХАЙЛОВНОЙ и сыновьями МИХАИЛОМ (младший) и АЛЕКСЕЕМ, моим дедом, 1887 г.

РАИСА, сестра прабабушки

НИКОЛАЙ ПЛАТОНОВИЧ ВАЛУЙСКИЙ, крёстный отец моего деда Алексея

Мой прадед, Николай Данилович Глазков (1836 г.р.), жил в Чёрной слободе, работал кожевником у купцов Валуйских, был квалифицированным рабочим, поссадчиком и раскройщиком кож. Предание говорит, что первая его жена была из знатного рода и умерла при родах. Прабабушка, Александра Михайловна, была также из известного рода Гавриловых и моложе прадеда на 18 лет. У них было двое детей: Алексей (1881 г.р., справа, мой дедушка) и Михаил 1887 г.р. Крёстным отцом моего деда Алексея стал один из самых уважаемых в Ельце людей, хозяин кожевенных заводов, Николай Платонович Валуйский. В современном приближении, это можно сравнить с тем, что его крёстным отцом стал человек, добрые дела которого видны всему Ельцу – Валерий Петрович Кузовлев, ректор ЕГУ.

Помолвка Алексея Николаевича Глазкова и Александры Николаевны Щукиной, 1905 г.

Работать пастухом дед начал с 12-ти лет. О его последующей работе лучше всего говорят удостоверения (характеристики) от известных и уважаемых хозяев Ельца. Хотя приказчиком он стал уже в 16 лет, но женился только в 24 года, когда твёрдо встал на ноги и был уже признанным специалистом и уважаемым человеком.

УДОСТОВЕРЕНИЕ №1

Дано Елецкому мещанину Алексею Николаевичу Глазкову в том, что он жил у меня на службе при кожевенном заводе с 1897 года по 1907 г. и за всё время службы вёл себя честно трезво и к возложенным на него обязанностям относился добросовестно и аккуратно.

Н. РОСТОВЦЕВ

УДОСТОВЕРЕНИЕ №2

Дано сие удостоверение Елецкому мещанину Глазкову Алексею Николаевичу в том, что он жил у меня в качестве рабочего по мясному и скотинному делу с 1907 по 1916г. и за всё время службы вёл себя честно и добросовестно.

Н. ГАВРИЛОВ

УДОСТОВЕРЕНИЕ №3

Дано сие удостоверение Елецкому мещанину Глазкову Алексею Николаевичу (в том) что он прожил у меня рабочим по скотинному и мясному делу с 1916 по 1917 год (и) вёл себя честно и исполнительно.

ЛАПУХИН

ФИРМЕННЫЙ БЛАНК Н. В. РОСТОВЦЕВА за № 156 от 3 марта 1910 г.

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Выдано Елецкому мещанину Алексею Николаевичу Глазкову в том, что он работал у меня на службе в должности приказчика при кожевенном заводе с 189… по 1907 г. и за всё время службы … себя человеком…возложенным на него обязанностям относился добросовестно и аккуратно.

Н. РОСТОВЦЕВ

Бабушка, Александра Николаевна. В девичестве Щукина, вышла из очень благочестивой и состоятельной семьи мещан Щукиных, переехавших в Елец из Тулы в 1874 году. Добрая, немногословная, всегда спокойная и доброжелательная, она пользовалась заслуженной любовью и уважением всех родственников, соседей и слободы. У них выросли 3 сына и семеро внуков. Любимая бабушкина сестра и моя крёстная, Клавдия Николаевна («тётя Кланя») Суровикина, была неотъемлемым членом семьи. Жила ли она на соседней улице в Черной слободе или приезжала из Москвы, куда позже перебралась к детям, но её появление всегда было радостью для всех от мала до велика. Для каждого у неё находилось доброе слово и сама она как бы светилась изнутри. Её дочь Валентина, майор медслужбы, с войны дружила с Леонидом Ильичом Брежневым, они вместе открывали банкет в честь Победы в 45 г. в Праге. Её сын, Владислав, подполковник медслужбы, стал ведущим теоретиком и практиком страны по подводным работам и подводной медицине. Он разрабатывал программы подводных тренировок первых космонавтов, сам их тренировал и погиб при этом в 1963 г.

Бабушкина мама, Елена Васильевна Щукина с детьми: Петром, Варварой и Сергеем. Всего детей было семеро. 14 апреля 1916 г.

Семья Глазковых. Справа налево: дед. Алексей Николаевич, их сын Володя, бабушка, Александра Николаевна, брат деда, Михаил, сын Ваня, бабушкина мама, Елена Васильевна Щукина и сын Костя. 1916 г.

Клавдия Николаевна (Щукина)и Дмитрий Иванович Суровикины, 1915 г.

Алексей Николаевич и Александра Николаевна Глазковы с детьми. Слева старший сын Костя с женой Марией и дочерью Надей. Стоит средний сын Володя с женой Марией, у бабушки на руках их дочь Вера. Сидит справа младший сын Георгий (мой отец) 1936 год.

Вернувшись с войны, дочь тети Клани, Валентина, подарила деду, которого они с мамой очень любили и уважали, замечательное трофейное ружьё. А тётю Кланю забрала в Москву.

Глазковы в саду своего дома. Ружьё у деда 8-го калибра, почти гаубица. 1936 г.

Но слишком тосковали мы все без неё и она без нас, поэтому и мы приезжали к ним в Москву и она всегда стремилась в Елец. По приезду тёти Клани, они с бабушкой всегда первым делом ставили тесто на «царские» блины, потом шли на службу в Собор. А вечером собиралась вся большая семья и за новостями и воспоминаниями засиживались допоздна.

Тётя Кланя с бабушкой и отцом, 1960 г.

Очень часто вспоминали добрым словом дядю Мишу, младшего брата деда. Скромный и даже застенчивый, он, будучи призван в армию в грозном 1914 г., проявил бесстрашие, мужество, героизм и стал Георгиевским кавалером. Попал под газовую атаку немцев, долго болел и умер в родном доме, окруженный заботой семьи брата. Но, даже тяжело болея, сделал изумительной красоты горку, которой восхищались все, её видевшие. Погиб на фронте в 1914 г. году и любимый брат бабушек, Василий Щукин. Они не могли вспоминать об этом без слёз.

Георгиевский кавалер Михаил Глазков, брат деда.

Василий Щукин, брат бабушек, погиб в 1914 г.

Здесь фотографии только части большой семьи, но и на них видны одухотворённые лица, а сохранившиеся документы говорят о достойных примера судьбах. Прадед, Николай Данилович, простой рабочий и дед, Алексей Николаевич, начинавший пастухом, оба они только своим честным и добросовестным трудом достигли уважения, их отмечали знаменитые и почитаемые в Ельце хозяева, а своею основательностью, благонадёжностью и добрым отношением к людям, они завоевали сердца девушек из известных и благочестивых семейств.

Но что же двигало всеми ими, какие силы помогали им добиться заслуженного уважения? Было ли им с кого брать пример в жизни, к кому обратиться за советом? Вера объединяла всех этих людей и помогала им жить по-христиански. С самого раннего коммунистического детства нам внушали, что мудрый дедушка Ленин освободил народ от эксплуататоров – кровопийц и мракобесов – попов, помогающим им религиозными бреднями держать народ в повиновении. Рассмотрим же дела и жизнь самой известной в Чёрной слободе династии мракобесов и династии самых отъявленных эксплуататоров.

Протоиерей, Павел Николаевич Бутягин, был настоятелем Владимировского храма в Чёрной слободе 58 лет, приняв его от своего тестя, о. Павла Очкина, и передал его в 1904 г. брату, о. Тихону Бутягину. Велик даже простой перечень его добрых дел, заслуг и наград. Прекрасно образованный, знаменитый проповедник и неутомимый труженик, он ещё в 1961 г. на открытии мощей святителя Тихона Задонского представлял всё елецкое духовенство.

Семья сына о. П. Бутягина, Александра.

«Владимирская церковь интересна еще тем, что около 60 лет там работал один из самых уважаемых иереев Ельца, а именно Павел Николаевич Бутягин. Два его сына и три внука окончили Московский университете, а один из внуков, Алексей Сергеевич Бутягин, …который до этого был ректором Бауманского училища…, стал ректором Московского университета. …Но я ведь пока очень мало Вам про Бутягиных сообщил. У меня … сейчас цейтнот.» — пишет мне живущий в Москве краевед Михаил Леонов.

Отец Павел Бутягин создал среди прихожан своего прихода такой дух и запас прочности веры, что с приходом богоборческого режима, именно Владимировский храм стал в Ельце оплотом сопротивления власти и обновленческому духовенству, которое прекратилось только после расстрела последнего священника храма, о. Иосифа Булгакова, в 1937 г.

И не было бы этого духа слободы ни без священника Павла Бутягина, ни без добрых дел купцов Валуйских. Как фамилия семьи Петровых неотрывно связана с Вознесенским Собором, так и для нашей семьи фамилия семьи Валуйских связана с Чёрной слободой. На виду укреплённые берега Ельчика, Валуйский мост, картонная фабрика, храм, школа. В первых документах прадед, Николай Данилович, пишется неграмотным, в последующих — имеющим 3 класса образования. Значит, уже взрослым сумел окончить приходскую школу и получается, что в ней училось 4 поколения Глазковых. Разве это не благо для народа! А Валуйские 75 лет не просто содержали пожарную команду в тогда ещё деревянном Ельце, но и первыми шли в огонь. Строили, жертвовали, крестили детей, рискуя жизнью спасали людей от огня (старший Валуйский и умер от простуды, когда при пожаре его облили водой на морозе, туша загоревшуюся на нём одежду), здесь они и жили и были частью Чёрной слободы, пользовались заслуженным уважением и как священник Павел Бутягин был наставником и примером в духовной жизни, так и они были личным примером в обыденной, мирской, жизни для чернослободцев.

Когда пришла свобода, то таких мракобесов и эксплуататоров по личному указанию дедушки Ленина уничтожали миллионами вместе с семьями. «Руководствуясь революционной целесообразностью» — магическая формула, оправдывающее любое зверство. Пьяные толпы матросов, дезертиров и выпущенного из тюрем уголовного сброда грабили и убивали всех не понравившихся и залили Россию кровью. Но это была кустарщина. Государство издало законы и поставило уничтожение народа на конвейер. Заработали расстрельные подвалы и покрылась Россия густой сетью лагерей смерти. Всё по закону – каждый руководитель имел план, сколько «врагов народа» он должен арестовать. Народ загнали в трудовые армии. Крестьян в колхозы, рабочих приписали к заводам. Несогласные исчезали. Воцарился порядок. «Спасибо, дедушка Ленин, за детство счастливое наше» — с этого начиналось наше воспитание в детском саду.

Н.Н. ВАЛУЙСКИЙ 2000 г.

В предисловии к своей книги о предках, потомок династии купцов Валуйских, Николай Николаевич, пишет: «Долгое время я не знал, наследником какого рода являюсь, поведал мне об этом, уже на смертном одре, отец. Скрывалось это моего блага ради: меньше будешь знать – слаще будешь спать. И поначалу я все воспринял просто как любопытную историю, но когда судьба занесла меня в Елец, когда я вдохнул родной воздух, которым четыреста лет дышали мои предки, когда вошел в разрушенные храмы и помимо моей воли и разума «сердце мое стало сокрушенно, и слезы наполнили очеса мои…»,– вся неприглядная наша действительность отодвинулась от меня, и работа и успехи в так называемом бизнесе стали всего-навсего источником средств для главного дела – написания этой родословной. Десять лет ушло на этот труд, предлагаемый читателю. Сколько он стоил – не знаю. Его цена – моя жизнь. О другом и не помышляю. То богатство, что я получил с пожелтевшими листками, старыми фотографиями, выцветшими строчками писем, нельзя измерить никакими материальными ценностями. Моя жизнь увеличилась на четыре столетия. Ведь прошлое – это тоже мы, только много лет назад». Николай Николаевич является председателем благотворительного фонда Пискарёвского кладбища в Санкт – Петербурге и на свои средства ставит памятники ельчанам, погибшим в блокаду и при защите Ленинграда. У моих друзей мама была из рода известных купцов Горбовых и крёстными отцами их детей всегда были Валуйские. Крёстным отцом их внука вновь стал Валуйский. Николай Николаевич. Возоблена прекрасная семейная традиция!

Бланк Н. Ростовцева в музее называют уникальным

Поскольку крёстный отец несёт ответственность за все деяния крестника и на Страшном суде, я составил отчёт о жизни деда и его семьи с приложением характеристик и направил с другими документами Николаю Николаевичу. Хотел показать, что его предку не будет стыдно за жизнь крестника. Он был очень рад и растроган. Когда Николай Николаевич собирал в Ельце материалы для книги о предках, то спускался в несколько подземных ходов и рассказывал мне, что в подземном ходе Владимировского храма видел большой запас «ежей» (колючек против конницы, её как ни бросай, одно остриё всегда вверх).

Уехал я из Ельца после окончания института в 1972 г., когда правда об эксплуататорах была под запретом. Большую часть из 36 лет жизни на Севере прожил с одним чемоданом и основная часть моего архива – это собранные на затоптанном полу, в давно разграбленном доме предков, потёртые бумаги и фотографии. Часами рассматривают их в музее, восхищаются и стыдят меня за то, что не оформлю практически готовую и нужную Ельцу книгу. Ссылки на то, что я не Лев Толстой, не принимаются: «Мы все поможем». Хочу дополнить, закрыть «белые пятна», а время неумолимо, уходят последние свидетели, хранители ветхих и ненужных потомкам бумажек. Занялся я корнями чуть больше года назад и пошла у меня в прошлом январе полоса удач, увлёкся, месяц недосыпал и носился по Ельцу. Лопнул сосуд, потом хирург сказал, что от перенапряжения. Почти героизм, достойный уважения! Если бы не предшествующая ему глупость! Намного больше собранного мною за год, можно было раньше за 2-3 дня записать со слов отца при его жизни. Недосуг же было, весь в делах! Сейчас я записал бы все абсолютно воспоминания старших хотя бы на диктофон, отсканировал бы все расползающиеся от ветхости бумажки!

Аргамаческое общество трезвости, 1898 г.

Все! Только специалист может определить, что важно, а что нет. Неожиданно для себя, в музее я узнал, что вот эти почти нечитаемые бумажки являются уникальными. Летом 2012 звонок от писательницы Надежды Фёдоровны Коноваловой: «Приезжай, я уже по твоей фотографии книжку написала». Я и забыл давно, что дал ей фотографию с бородачами, на которой никого не узнал. А Надежда Фёдоровна к открытию мемориальной доски расстрелянному священнику Николаю Брянцеву, написала замечательную книгу «Просветитель земли елецкой». Вот только после этого я нашел на фотографии своего прадеда Николая Даниловича.

Надежда Фёдоровна Коновалова, автор книги «Просветитель земли елецкой»

Открытие мемориальной доски отцу Николаю Брянцеву на храме Рождества Богородицы на Аргамаче, 12 августа 2012 г.

Знал же я всю жизнь, что все в Чёрной слободе уважали живущих Глазковых и помнили добром умерших. А теперь из многочисленных свидетелей в живых остался только один сосед Виктор Лабузов. Если записать его рассказ на диктофон с указанием числа, места записи и его ФИО, то будет документ. Поздно! Стар и тяжело болен Виктор. Всё надо делать вовремя!

Перейти к 2 части

08.11.2013 · Администратор · Комментариев нет · Просмотрено 5 362 раз · Добавить комментарий
Рубрики: История России, Краеведение, Страницы прошлого

День памяти и скорби

Сегодня, 22 июня, в 4 часа утра фашистские захватчики вероломно напали на нашу страну. Так началась Великая Отечественная война, унесшая столько жизней. Но русский народ совершил подвиг, в этих тяжелейших испытаниях отстоял мир на земле. Многие остались в вечности, как положившие жизнь "за други своя". И мы, благодарные потомки, чтим память погибших героев. Мы зажигаем свечи в храмах, пересматриваем заветные пожелтевшие фотографии, вспоминаем своих родных и близких. Вечная память вам, солдаты Великой Отечественной, труженики тыла, узники концлагерей!

Никто не забыт, ничто не забыто!

На фото: ветераны Великой Отечественной войны Мария Филипповна и Николай Петрович Маркеевы, а также курсанты Челябинской Военной авиационной школы стрелков-бомбардировщиков 102 к/о 3 н/о 7 АЭ (1941-42 учебный год. Фотографии публикуются впервые.

САМОЛЕТЫ УТРОМ

О небо! Низвергни жестянку,

Что рвет на лоскутья зарю!

Читаю Псалтирь спозаранку

И – в ужасе смертном – горю:

Неужто, опять сорок первый

Шагает?! – В ушах моих шум!

«Помилуй!..» – прошу каждым нервом,

Словами Давида прошу.

(И.Корнаухова)

22.06.2013 · Ira · Комментариев нет · Просмотрено 2 193 раз · Добавить комментарий
Рубрики: История России, Патриотизм, Страницы прошлого

Хранящая память: Ольга Савина (г. Орёл) об истории своего рода

В городе Орле, есть дом 1890 года постройки, этот дом моего прапрадедушки — орловского купца Ивана Ивановича Чикина. Моя бабушка постоянно говорила нам, что это наш дом, знайте свою историю рода, сейчас там располагается музей. На первом этаже дома распологались торговые помещения, а на втором этаже жила семья Чикиных.

Фото с сайта: http://daria-iz-orla.livejournal.com/20246.html

Иван Иванович Чикин был старообрядцем. Купец Чикин принадлежал к «новопоморцам, которых на рубеже XIX и XX веков в Орле было более 60 человек. Сам купец был в общине уставщиком, человеком умным и образованным. Но обряды крещение, венчание и исповедь, совершал другой человек, привозимый из Кромского уезда. По рассказам бабушки такие обряды как крещение и отпевание были совершенно бесплатны, т.к. младенцы и покойники не моги сами за себя заплатить. В глубине дома располагался большой сад. Справа от дома находились многочисленные хозяйственные постройки, а в конце двора — маленькая кирпичная старообрядческая часовня, которая была разрушена в начале 30-х годов прошлого века. Купец Чикин владел одним из самых больших в городе складов соли. В доме купца находилась одна из пяти орловских староверческих «благообразных моленных». У Ивана Ивановича и Евдокии Ивановны Чикиных было четверо детей — два сына и две дочери. Воспитанием сыновей купец занимался лично, а дочерьми занималась его жена, которая прекрасно готовила и была хорошей рукодельницей. Евдокия Ивановна находилась в родстве с семьёй Лесковых. Рано утром, когда все ещё спали, мама поднимала дочерей и учила премудростям ведения домашнего хозяйства и кулинарии. Даже скромную постную пищу она могла сделать изумительно вкусной. Особенно домочадцы нахваливали её разнообразные пироги. Евдокия Ивановна рано ушла из жизни — угорела от дыма тлеющей головни, оставленной после топки печи.

В 1918 году дом национализировали. Чикиных выселили. Сын Ивана Ивановича, Алексей, (мой прапрадедушка) арестованный в 1937 году в г. Орле в возрасте 59 лет, был сослан и умер в сибирских лагерях. Прабабушка Анна Алексеевна всю жизнь скрывала свое происхождение, беспокоясь о судьбе своих детей Юлии, Екатерины, Надежды, т.к. при советской власти им не дали учится, работать. Сама Анна Алексеевна была умной женщиной. Старший сын, Георгий, проживавший с семьёй в Ленинграде, умер от голода в блокаду. Дочь Наталья, выйдя замуж, проживала до конца своих дней в г.Орле. Младшая дочка Варвара с мужем проживали в г. Горьком. В 20-х годах, лишившись всего нажитого за долгие годы, к ним переехал отец. Умер Иван Иванович Чикин 13 июля 1940 года в возрасте 89 лет. Похоронен в г. Горьком.

Сам дом долгое время переходил из рук в руки, меняя владельцев. С 1923 по 1924 год там располагалась молодежная коммуна рабочих спичечной фабрики. Затем – губернский «дом крестьянина».

С 1943 по 1948 год в доме находилась квартирно-эксплуатационная часть Орловского района. Потом, там расположился штаб 15-й гвардейской истребительной авиационной дивизии.

С 1953 года он стал жилым, многоквартирным.

К 1980-м годам дом был передан под новый городской музей-диораму «Орловская наступательная операция 1943 года» художника А.И. Курнакова.

1982-83 годах к дому была сделана пристройка.

В начале марта 2010 года к исторической части здания Орловского военно-исторического музея была прикреплена мраморная доска с текстом: «Памятник архитектуры и градостроительства. Объект культурного наследия регионального значения. Постоялый двор (Дом крестьянина). 1890 год…» Что я считаю все таки неточностью. Этот дом был построен для проживание семьи Чикиных.